Предмет нашего рассмотрения – культурные императивы, составляющие аксиоматический фонд социума. Например: «для любящих смерть не преграда», «человек переживает себя в своих делах и народной памяти» и пр. Императивы воздействуют на весь диапазон общественной практики – от эстетических представлений до норм права. В идеологической части культурные императивы постулируются мифологическими текстами. В социальной части они реализуются в определенной ритуальной деятельности. Отношение «культурный императив – мифологический текст – ритуальная практика» составляет предмет нашего анализа. Наш материал – российская культура советской эпохи.

Культурные императивы предписаны носителю культуры так же, как формы языка. Для того чтобы события из актуального настоящего внутренней жизни превратились в факты рассказанного, а значит и прошедшего, они должны быть оформлены в законченный сюжет. Набор таких общих сюжетов составляет жизненный репертуар. Этот репертуар используется для прогнозирования будущего и для создания прошлого. Его выявлению посвящен анализ массовых текстов, результаты которого представлены в данной лекции.

Если в абстрактном виде совокупность культурных императивов может быть описана системно, то в реальном течении времени для каждого отдельного человека она представляет собой цепь, узлами которой являются возрастные кризисы, приводящие к отказу от старых образцов поведения и приобретению новых. Переход от одной возрастной поведенческой модели к другой маркируется переходными ритуалами. Современная культура использует различные социальные институты для того, чтобы переходный ритуал был пережит. Посвятительные практики современной культуры составляют предмет описания данной лекции.

Предмет нашего описания – история происхождения традиции новогодней елки в России, а также развитие системы новогодних мифологических персонажей в различных культурных практиках – литературе, поздравительных открытках, праздничных собраниях и пр. На примере традиции новогодней елки мы рассмотрим путь сложения нового советского мифа, в данном случае мифа о Деде Морозе и Снегурочке, и покажем, как и зачем конструируется языческое прошлое русской культуры.

Единство общества определяется наличием общих святынь – той мистической ценности, которая признается всеми и не подвергается сомнению. Создаваемое в 1920–30-х годах новое государство – СССР – нуждалось в своих собственных святынях. Выросший в советскую эпоху, вне религии, человек, даже и считающий себя неверующим, в большинстве случаев признает особое – мистическое – переживание двух дат: собственного дня рождения и Нового года. Мистическая власть Деда Мороза представляет собой миф, поддержанный советским государством посредством введения конкретной социальной (ритуальной) практики. Эта практика служила и продолжает служить сохранению общества в рамках той же, вполне советской, картины мира.

Предмет рассмотрения в лекции – становление традиции вечного огня в советской культуре. Архитектурная символическая форма рассматривается с точки зрения концепта «бессмертие» в отечественной традиции нового и новейшего времени. Как показало исследование, газовые светильники зажигают в местах особых захоронений – захоронений людей, умерших безвременной смертью. Мемориалы приписывают захороненным подвижническую мотивировку собственной кончины/гибели, что может быть далеко от реального положения дел.

В лекции рассматривается мемориальное строительство советских лет. Практика посещений мемориальных памятников в советское время описывается как обряд посвящения в советскую мифологию. Вечный огонь является элементом ритуального текста, который одновременно адресуется и мертвым, и живым. Мертвым этот текст сообщает о том, что живые памятью обеспечивают их бессмертие. Но в чем смысл сообщения, обращенного к живым посетителям этих мест?

Культурный императив «отдать жизнь за правое дело», формирующийся у адептов советского мифа, рассматривается как общий для советских людей жизненный сценарий. Убиенные воины и невинные жертвы советских времен, воплотившись в бронзу и бетон, угрюмо ждут от живых возвращения долга: живи за другого. Психологический эффект этих установок рассматривается на материале анализа серии антропологических интервью.

Лекция посвящена мифологизации Поэта в истории советской культуры. Нас будет интересовать концепт «Пушкин» в том его виде, в котором он существует в представлениях и социальной практике носителей русской (советской) культуры ХХ столетия. Поскольку мы сами в значительной степени располагаемся внутри этого культурного пространства, а следовательно, являемся законными наследниками советских идеологических концептов, для описания их нам приходится двигаться окольным путем.

Образ суженого в русской культурной традиции рассматривается как элемент женского жизненного текста. Предмет описания – его становление в русской фольклорно-этнографической традиции. «Мужчина внутри», или animus в психоаналитической традиции К.Г.Юнга, – символ, который служит концептуализации внутреннего, психологического пространства женщины на разных этапах развития ее личности. В русской традиционной культуре граница между внутренним и внешним проницаема, поскольку внутреннее не оценивается как субъективное. Зрение на суженого, которого еще нет в жизни девушки, оказывается зрением в мир невидимый, мир князей воздушных, мир демонов.

В традиционных текстах сюжет «суженый – ряженый – демон» разворачивается в двух жанровых регистрах – в быличках о святочных гаданиях и в волшебных сказках. Оба жанра «работают» на один и тот же жизненный сценарий. Мистическое ожидание жениха / ожидание мистического жениха, определяющее этот возрастной этап женской жизненной истории, должно быть пережито инициируемой и усвоено ею в традиционных семантических категориях. Топика «Поэмы без героя» анализируется в контексте описанной фольклорно-этнографической традиции. Лирический сюжет поэмы рассматривается как лиминальный текст, обнаруживающий конфликт традиционных женских жизненных сценариев.

Сказка А.М.Антоновой «Божье тепло – Божье холодно».